Идея и идеальное
| https://upload.wikimedia.org/wikipedia/commons/9/93/Bambou_%C3%A9talon_de_2_ans.jpg | ||
Идея
Что такое "идея"? Вроде бы, очень близкое нам всем понятие. Наша голова полна идеями, и мы их постоянно ощущаем. Мы их думаем. Или они нами (нашим мозгом) думают. И нами управляют...
Что будет, если тело мое останется, вполне себе живое, а идеи все сотрутся? Это буду я или уже нет?
Идеи в голове самые разные и часто сменяют друг друга беспорядочно:
- что будет с Россией и миром в следующие 10 лет?
- не сменить ли мне работу?
- не пойти ли завтра в гости к Ивановым?
- что-то машина плохо заводится в минус тридцать, может, аккумулятор новый купить?
Ну, и так далее, от великого до смешного.
Но одновременно понятие очень сложное, с многовековой историей (кстати, а понятие – это тоже идея?).
Большой вклад в развитие идей об идее вложили древнегреческие философы, но и до них была какая-то база, какой-то дискурс (развитие мысли в беседе, обсуждении, коммуникации, когда один дополняет другого, создавая общую историю темы). Вероятно, "идея об идее" развивалась в еще более древних странах, в древнем Египте, Индии, Вавилоне: известно, что Геродот, Солон, Пифагор и Платон посещали Египет.
Делать этим греческим рабовладельцам было сильно нечего (почитайте у Платона Апологию Сократа, где они слоняются с одного пира на другой), и некоторые принялись от скуки размышлять, что удавалось им очень неплохо. Можно сказать, что все древнегреческое безделье за всю Элладу отработали их мыслители, идеи которых работают на человечество до сих пор.
Если говорить очень просто, то рассуждения об идее имеют несколько очень важных аспектов. Они связаны с мышлением, познанием и действием.
Во-первых, это восприятие. Когда мы съедаем нечто материальное, мы очень близко с ним соприкасаемся, но мало что о нем узнаем. Но когда мы что-то видим, даже не прикасаясь, мы можем узнать очень много. Даже без всякой философии нам понятно, что при этом нам в мозг не попало ничего материального.
Но что же тогда попало? Это нечто нематериальное, но несущее знание. Вот чем озаботились древние мыслители. Вот, например, мы видим какую-то лошадь. Смотрим, как она себя ведет. Ходит, бегает, щиплет траву. Видим другую, понимаем, что они похожи, что они одного рода. За то, что мы легко запоминаем увиденное, легко узнаем похожее, отвечает от рождения встроенная в наш мозг система распознавания образов, творение биологической эволюции, которая есть у всех высших животных (теплокровных позвоночных млекопитающих).
Но как эти лошади могут иметь нечто общее, не имея общей материи? Почему мы думаем, что, исследовав одну лошадь (или молекулу), мы узнаем что-то о другой такой же? И что значит «такая же»? Что такое это общее? Не то ли же оно самое, что попадает нам в голову, когда мы видим этих лошадей? (кстати, о природе света и зрения в древних Афинах было известно очень немного).
И это нематериальное общее они назвали «идеей»; это в самом деле устройство, схема, образ (внешний и внутренний) этих лошадей, деревьев, домов, кораблей – благодаря которому мы их узнаем и относим к одному роду вещей. И это отнесение к роду не произвольно, это не наклеивание имен-этикеток, они действительно похожи, независимо от того, смотрим мы на них, или нет, называем их так или иначе (как называют иностранцы, например).
Сущность платоновского понятия "идея" так сформулировал А.Ф. Лосев: Анализ бесчисленных текстов Платона показывает, что свою идею вещи Платон понимал прежде всего как принцип вещи, как метод ее конструирования и познавания, как смысловую модель ее бесконечных чувственных проявлений, как смысловую ее предпосылку («гипотезу»), наконец, как такое общее, которое представляет собой закон для всего соответствующего единичного. [1] (Т.1., с. 56)
Дальше, рассуждали древние философы. Вот взяли мы медный шар, расплавили, и отлили из него треугольник. Материя та же, а вещь другая. Значит, всякая вещь состоит из материи и идеи. Но на этом они не остановились, такие это были люди. Если бы они не были такие, эти настырные древние, мир не развился бы до современного состояния…
«Положим, некто, отлив из золота всевозможные фигуры, без конца бросает их в переливку, превращая каждую во все остальные: если указать на одну из фигур и спросить, что же это такое, то куда осмотрительнее и ближе к истине, если он ответит «золото» и не станет говорить о треугольнике и прочих рождающихся фигурах как о чем – то сущем...». [1](Т.3., с.533)
Аристотель обдумал превращение медного шара в треугольник, и сказал: треугольник при этом не возникает так же, как и медь.
Такое немногие заметят… То, что материя (медь) не возникает из ничего, это всем понятно. А вот что идея треугольника тоже при этом не возникает, это не слишком очевидно (очами видно). Наверно, идея треугольника была в голове мастера, которые его сделал, а вот как она туда попала? Наверно, его научил другой мастер, постарше.
Но как она попала в голову самого первого мастера? Ну, наверно был первый мастер, который придумал треугольник. Может, треугольник случайно получился из трех палок, например, надо было шалаш сделать. Но кто-то дал этому треугольнику из палок имя, новое слово языка людей. Скорее всего, их даже несколько было, изобретателей треугольника. Как у радио, самолета или периодической системы элементов. А вот шар придумывать не надо; их полно вокруг, от одуванчиков до различных фруктов, но имя все равно нужно. Не шарам нужно, а людям. Но, когда слово попало в язык, следующим поколениям уже не нужно это слово выдумывать заново, оно уже есть. Представьте себе, во что бы превратилась жизнь, если бы каждому из нас самому приходилось выдумывать слова для всего, что мы видим… а потом еще переводить со своего личного языка на язык каждого из соплеменников.
Но вот что говорит Сократ: Так вот и с другими орудиями: отыскав для каждого дела орудие, назначенное ему от природы, человек должен и тому, из чего он создает изделие, придать не какой угодно образ, но такой, какой назначен природой. И в каждом случае, как видно, нужно уметь воплощать в железе то сверло, какое определено природой. [1] (Т. 1. с. 433)
Действительно, тот кто первым придумал сверло, не мог придумать его шарообразным, мягким и т.п. Он не столько изобрел сверло, сколько открыл его: форму, неявно скрытую в природе. В принципе, известны всего три формы сверла: перка (плоское), трубчатое и винтовое. Если мы когда-то встретим инопланетян, то сверла у них будут такие же…
И треугольник тоже; это же простейшая жесткая конструкция; отсюда шалаш, чум и вигвам. Поэтому треугольник тоже не изобретают, а открывают: он скрыт в метрике нашего мира.
И самолет, вид и устройство самолета определяется необходимостью летать в воздухе. Конечно, существуют самолеты довольно-таки разные, но их разновидностей не так много. Это реактивные, для больших скоростей (два основных типа: со стреловидными крыльями и «утка»), для малых (чаще винтовых, крыло прямое), большие транспортные и пассажирские. Нет самолетов шарообразных, кубических и т.д.
То-есть, идея треугольника – не субъективная; она вполне независима от сознания людей. Как же она попадает в это сознание? Сначала происходит движение предметов, действие: древнему охотнику нужно создать какое-то убежище от дождя и ветра. Подручные материалы: стволы и ветви небольших деревьев, которые он берет руками и пристраивает так и сяк, пока не получит желаемое. Устойчивая конструкция получается в результате проб и ошибок. Постепенно приходит опыт, конструкция совершенствуется и запоминается, причем не только в памяти изобретателя, но и в общей памяти племени, народа, цивилизации. Другие люди видят получившееся строение, и замечательная система распознавания образов, встроенная в наш мозг, запечатлевает этот образ треугольника (а затем и образ колеса).
Но что же такое идея треугольника в нашем мозгу? Это была загадка для средневековых ученых. Сейчас нам помогает т.н. «компьютерная метафора»; мы все еще плохо понимаем, как работает мозг, но точно знаем, как работают компьютеры, которые мы делаем сами.
Так вот, в простейшем виде идея треугольника в компьютере – это его изображение, представленное, конечно, не картинкой, а неким набором битов. Самое простое – это битовая карта, картинка в виде, например, 100*100 точек, где каждой точке соответствует бит информации, 0 – это белое, 1 – это черное. Физически это может быть 10000 ячеек памяти, в каждой из которых записан ноль или единица. В наиболее используемой сейчас памяти информация хранится в очень маленьких конденсаторах. Фактически для хранения информации в этот конденсатор нужно «положить» около сотни электронов, что идейно не слишком отличается от того, чтобы положить камешек в ямку или поставить пером точку чернил на листе бумаги.
Другой способ записи информации (а идеи всегда распространяются как информация) в компьютерах – это магнитные носители, чаще всего, диски. Там информация записывается за счет намагничивания поверхности, что, по сути, мало отличается от рисования чернилами. Мы вносим изменения в строение материальных объектов, записывая информацию. Эти изменения должны быть различимы, глазом ли, магнитной головкой считывания – не принципиально. Отличимы от носителя. Суть дела в том, что при этом происходит движение организованности от одной вещи к другой, как в примере Аристотеля с отпечатком кольца на воске.
Значит, для запоминания образа мы вносим изменения в организацию системы хранения. Что-то похожее происходит и в мозге: мы знаем, что в нем есть нейроны, связанные дендритами и аксонами, которые передают импульсы, выделяют нейромедиаторы, что приводит к молекулярным изменениям в клетках. То есть, в компьютере информация записывается с помощью зарядов, намагниченности, питов лазерного диска, а в мозге с помощью биохимических изменений в нейронах.
Однако отображать треугольник точка за точкой - это самый простой но не самый эффективный способ. Мы знаем из геометрии, что для описания треугольника достаточно задать координаты всего трех точек – его вершин. И это гораздо лучше соответствует «идее» треугольника, чем картинка. Если вы возьмете любую программу-архиватор, то она упакует файл битовой карты *.bmp в архив, размер которого меньше в десятки раз. Это гораздо больше похоже на то, что происходит в мозге. Образы не хранятся там в виде картинок, а в виде пока неизвестно как закодированных моделей или алгоритмов.
Здесь происходит очень важная штука: перекодирование. Образы дерева или вашего котика в мозгу или компьютере совсем не похожи на оригиналы, но движение организованности из глаза или видеокамеры в ту или иную память в виде световых фронтов, импульсов, отверстий в перфоленте, знаков на бумаге позволяет запомнить и затем при необходимости вывести эти образы вовне, в реальность, через работу принтера или движение руки художника.
В частности, поэтому мы легко узнаем предметы при их приближении и удалении, при их вращении и тогда, когда они частично загорожены чем-то другим: потому что образы хранятся не в виде фотографии, а в виде абстракции, схемы, принципа: круга, квадрата, лица, которое мы узнаем в разных ракурсах и при разном освещении…
Очень кратко античное представление об «идее» сформулировал известный советский философ А.Ф. Лосев: «Анализ бесчисленных текстов Платона показывает, что свою идею вещи Платон понимал прежде всего как принцип вещи, как метод ее конструирования и познавания, как смысловую модель ее бесконечных чувственных проявлений, как смысловую ее предпосылку («гипотезу»), наконец, как такое общее, которое представляет собой закон для всего соответствующего единичного». [1] (Т. 1. с. 56)
Обратиться к понятию об идее меня когда-то давно заставила проблема развития техники. Говорят же о «развитии» или даже «эволюции» автомобилей и самолетов. Даже если просто посмотреть на картинки, можно увидеть эти последовательности.
| ГАЗ М1 | ГАЗ 20 Победа | ГАЗ 21 Волга |
(изображения из коллекции Wikimedia Commons, https://commons.m.wikimedia.org/ )
Но это не последовательность машин, а последовательность именно конструкций этих машин, вы можете заменить одну физическую «эмку» или «Волгу» на другую, но последовательность конструкций (идей) этих машин не изменится.
Кстати, почему нам так просто увидеть эту последовательность, не прибегая к измерению изображений и сложным математическим вычислениям?
Да потому что мощные самообучающиеся системы распознавания образов встроены в наш мозг с рождения, как и у всех высших животных, например, собак, которые учатся узнавать разные вещи, не «прошитые» в генокоде. Эти способности очень важны для живых существ затем, чтобы отличать волков от зайцев, деревья от травы и так далее.
Природа миллионы лет меняла конструкцию (идею устройства) мозга, выискивая наилучшие устройства распознавания, конечно, вслепую, наугад, но все выгодные изменения запоминались в поколениях животных за счет большей успешности в выживании и размножении тех, кто быстрее ориентируется в мире.
Потому мы видим не какие-то цветные пятна, а «смысловую модель чувственных проявлений», «такое общее, которое представляет собой закон для соответствующего единичного».
Мы видим, конечно, фотографию конкретного самолета (автомобиля), но при этом воспринимаем конструкцию «самолета вообще», устройства, у которого есть крылья, корпус, кабина, рули управления. И, если нам показывают другой самолет, даже заметно отличающийся, как, например, истребитель МИГ-3 от И-16, мы все равно признаем в них родственные конструкции.
Аристотель писал: относительно любого чувства необходимо вообще признать, что оно есть то, что способно воспринимать формы ощущаемого без его материи, подобно тому как воск принимает отпечаток перстня без железа или золота. [2](с. 421)
Действительно, изображение (образ -это всегда идея) передалось от вещи к вещи без материи. Но в результате движения и действия перстня на воск, без чего оно не могло передаться. Мы видим здесь движение идеи (образа, формы, организованности, устройства, конструкции…) в материи (с материей, от одной материи и к другой материи…).
Как мы видим те же автомобили или самолеты? На них падает свет, отражается, воспринимая их форму и цвет, и попадает нам в глаза. Этот свет несет с собой форму, отпечаток объекта, от которого он отразился. Несет в направлении движения фотонов, их количестве, энергии (воспринимаемой как цвет) и в запаздывании, определенном формой предмета. Световой фронт играет роль аристотелевского перстня, оставляющего отпечаток на воске. Если мы пропустим это свет через матовое стекло, то форма разрушится, и мы увидим нечто туманное.
Затем эта форма преобразуется в чувствительных клетках сетчатки глаза и передается в мозг через глазной нерв, имеющий порядка миллиона волокон. То есть, форма (идея) может преобразовываться (перекодироваться) в другие упорядоченности (организованности). Главное, чтобы каждому элементу исходного порядка (организованности) соответствовал элемент в материальном движении – переносчике и чтобы эти элементы были связаны друг с другом в том же порядке, что и в исследуемом объекте.
(так, если мы каждой точке исходной картины сопоставим точку того же цвета на отображаемой, то они должны быть и расположены так же, как на оригинале, для чего прикреплены к холсту или бумаге, иначе картина может разрушиться).
Объективная идея
Многовековой спор между философами шел на тему о том, существуют ли идеи только в сознании людей, или же они существуют и в реальном мире (объективный идеализм). [3]
Сторонники объективного существования идей говорили: вот, вы видите одинаковые (или похожие) вещи: животных, растения, камни (не очень похожие друг на друга, но нечто в них заставляет нас называть их одним именем), горы, облака, дома…
Если идея, которая объединяет их в рода (классы) вообще имеет какой-то смысл (а, видимо, имеет, раз позволяет нам что-то объяснять друг другу и действовать в мире, говоря, например, «возьми вон тот камень и дай мне»), то она же не возникает, когда мы смотрим на эти вещи и даем им имена, а существует и тогда, когда мы отвернулись и ушли? Значит, шары и треугольники остаются шарами и треугольниками даже тогда, когда мы на них не смотрим?
То есть, наше знание о них объективно? Но чем тогда оно определяется? Вот говорят о каких-то идеях, но кто их видел отдельно от вещей? Хорошо, мы понимаем, когда мастер соединяет идею треугольника с медью (или строит дом), но как эти идеи попадают во все другие вещи?
Хорошо, возьмем животных и растения. Мы знаем теперь, что их вид, их внутреннее устройство определяется генокодом, последовательностью кодонов в ДНК, который передает конструкцию животного от предков к потомкам во вполне себе материальном процессе, в движении этого кода от одного организма к другому.
Но суть этого материального движения в том, что он несет в себе идею данного организма.
Процесс онтогенеза – развития организма из яйца или яйцеклетки – состоит в делении и дифференциации клеток, когда образуются клетки разного типа и органы тела животного. Причем устройство всех типов клеток записано в одном общем генокоде; как происходит управление развитием внутренних и внешних органов, пока не очень понятно, но ясно, что вся эта информация содержится в ДНК и РНК.
Итак, устройство, конструкция, строение или идея лошади одинакова (похожа) во всех лошадях, потому что распространяется в виде кода от общих предков, возникших миллионы лет назад. А затем люди обнаруживают (открывают) эту общую идею, сначала помощью своих встроенных механизмов распознавания образов, а затем с помощью научных исследований.
Но это сходство существовало и существует объективно, то есть, независимо от нашего сознания.
Возьмем элементарные частицы. Почему они такие, как есть, причем во всей Вселенной - насколько нам известно по астрофизическим исследованиям. Это определяется тем, что фундаментальные физические постоянные (элементарный заряд, постоянная Планка, типы и свойства кварков) одинаковы во всей Вселенной. Почему они одинаковы – неясно, но то, что атомы одинаковы, видно по их спектрам, по свету, приходящему от самых дальних галактик.
Посмотрим на атомы. Они одинаковы, потому что одинаковы исходные элементарные частицы и взаимодействия между ними. Стабильность взаимодействий и констант – это физические законы природы. Вопрос о том, с какой скоростью распространяются законы (который я задавал в разных местах), пока не в поле зрения физиков.
То есть, то, что устройство базовых единиц материи (идея) в высокой степени одинаковое (даже идентичное, согласно квантовой физике в силу неразличимости элементарных частиц) определяется распространением этих конструкций через физические законы природы.
Законы природы и виды (типы, идеи) различных объектов реального мира существуют до нас и независимо от нас. И затем мы их открываем.
Выводы
Итак, что же такое "идеальное", "идея"?
По моему мнению, идеальное - это организованность, устройство, конструкция, строение и т.д. материальных объектов. Эта организованность может передаваться другим материальным объектам (в том числе, людям) непосредственно (как отпечаток трилобита в песчанике) или через промежуточный носитель (свет, отраженный от объекта и уловленный глазами или фотокамерой). При этом часто происходит перекодирование: так форма и цвет объекта влияют на отраженные от него фотоны (волновой фронт в терминах волновой теории света), а затем еще раз перекодируются в нервные импульсы, идущие от глаза в мозг. Затем организованность фиксируется (отражается) в памяти или организованности воспринимающей системы.
При этом главное то, что возможно установить соответствие между элементами организованности исходного объекта и объекта отражающего. Мы, например, можем взять увиденный предмет или двигаться в различных сложных окружающих условиях, например, в лесу благодаря тому, что увиденное нами и зафиксированное в виде некого образа (модели) в мозгу, соответствует реальности.
Есть объекты, организованность которых уникальна. Это могут быть случайно сформировавшиеся объекты, такие, как камни, возникшие в результате дробления скал. В этой организованности мало смысла (схожей с чем-либо мысли).
Но есть множество объектов со схожей организованностью, например, животные, принадлежащие одному виду или атомы одного и того же элемента. Эта общность придает им смысл (со-мышление) воспринимающих людей. Эта общая организованность не возникает случайно; вероятность случайного существования миллионов и триллионов похожих объектов (зайцев, берез, атомов, молекул, звезд) ничтожна. Общая организованность возникает разными путями: через генокод у живых объектов, через физические константы (кстати, как константы передаются и с какой скоростью, как поддерживаются одинаковыми во всей Вселенной?), через метрику пространства (форма звезд и планет вытекает из пи-эр квадрат). Способы разные, но результат один: существование родов объектов с близким строением (нематериальное общее, как будто они созданы одним штампом - организованность осталась, а штамп унесли).
Идеальное измеримо количественно. Эта мера - сложность. Она пропорциональна количеству информации, которое необходимо для достаточно точного описания объекта.
Это создает возможность познания; благодаря наличию в природе осмысляемых объектов возможно познание. Благодаря этому, изучая один организм, мы узнаем что-то об устройстве всех других организмов этого вида; изучая спектр атома углерода на земле, узнаем что-то о спектре всех атомов углерода во Вселенной. А затем по сдвигу спектра измеряем скорость расширения Вселенной.
Представьте себе (в порядке мысленного эксперимента), что в мире нет одинаковых объектов. Все атомы разные, все молекулы тоже. Все животные разные, ну и так далее. Возможно ли познание в таком мире? В общем, ясно, что такого быть не может вообще, но это «доведение до абсурда» хорошо показывает то, что законы можно открывать только для объектов, имеющих нечто общее: организацию, движение, соотношение зарядов, которое проявляется во внешних взаимодействиях, в том числе, с познающими субъектами.
Возможность и способность познавать является основой той силы, которая сделала человека (точнее - человеческие общества) хозяевами планеты.
Но при этом человек очень плохо понимал (и до сих пор недостаточно понимает) что и как он познает и как эти знания действуют в обществе.
Кто предвидел результаты возникновения и развития письменности? Возникновения наук? Возникновения земледелия? Создания Интернет?
Поэтому размышлять о мышлении - не бесполезная трата времени.
***************
В текстах Платона, изданных в научных издательствах, есть на полях такие пометки: например, 389 а далее a b c d … Это т.н. пагинация по Стефану, изобретённая для того, чтобы ссылки на текст, который в разных изданиях оказывается на разных страницах, привязать к словам самого текста, а не номерам страниц.